Бухгалтер Иванов. Официант Романов.

Два ресторана за неделю – такого Москва еще не видела. 2 апреля в Колокольниковом переулке на Цветном бульваре заработала рыбная брассерия Anchovy’s Club, а уже 8 апреля по прогнозам заработает испано-португальский Padron на Страстном. 

— Каково это открывать два ресторана за неделю?

Вениамин Иванов: Чувствуешь себя немного Антоном Пинским, но недолго. Потом понимаешь, что он и дальше будет открывать рестораны каждую неделю, а ты еще года два не будешь.
На самом деле, в Anchovy’s Club, открытом в партнерстве с Dreamteam, очень много в операционке помогают ребята, это проще, чем если бы мы два ресторана полностью открывали вдвоем. 

Романов: В данном случае мы как никогда верим в то, что мы сделали, что получилось очень круто - и в отношении концепции, и в отношении фактуры помещений внутри. Несмотря на то, что локация это не Никитская и не Патрики. Но чем ближе к открытию, тем больше веры – продукт сам себя качает, а мы стараемся делать очень хорошо.

Теперь с пятью ресторанами почувствовали себя большими рестораторами? Задумываетесь в принципе, кто вы?

Иванов: В целом, судя по тому, что мы делаем и сколько получаем, мы сих пор бухгалтер Иванов и официант Романов. Один трудолюбивый своеобразный человек со вкусом. Второй наглый, самоуверенный, но решительный. И вместе мы друг друга очень дополняем. Надеюсь, оба, как минимум, не тупые.
Романов: я немножечко пофигист и немножечко эгоист. Про себя же можно плохо говорить? Я могу послать все дела и пойти в баню попариться, потому что у меня сегодня банный день. Или пойти с семьей на шопинг, потому что я так решил. А вот Вениамин трудоголик.
Иванов: Я гиперответственный. Если бы была возможность брать телефон в парилку, вполне возможно я бы так делал.

Романов: Я обожаю кино. Раньше работал в кинотеатре Пионер менеджером, управляющим. Там я полюбил кино, арт-хаус. Пересмотрел всего Вуди Аллена, обожал его, у меня были все его диски. Если выходит какая-то премьера, я ищу первый кинотеатр, который не стесняется брать пиратскую копию, еду куда-нибудь в Бутово и смотрю. Дюну посмотрел уже, классно. Сейчас Борис Зарьков посоветовал всем «Сегун» - «Сегун» потрясающий, все-таки у Бориса есть вкус. Я киноман. Но естественно сейчас, когда начинается какой-нибудь сериал, я засыпаю на половине серии, потому что я уставший киноман. Вениамин меня насилует работой.

Иванов: Хобби! Рестораны - это хобби. Мне о себе нечего рассказать. Я молодой человек, предприниматель, у меня есть финансовая компания, я много работаю. Никто из думающих людей не достигает своих целей, просто работая. Но в моей жизни последние два года целью было создание предпринимательства и на 90% моя жизнь из этого состоит. Меня ничего не интересует, кроме профессиональной деятельности.  Наверное, активная жизненная позиция заключается в том, что я делаю. Мыслительный процесс, философия – это то, что меня увлекает. К сожалению, в наше время мало, с кем можно этим поделиться и развить этот скил.

Романов: Еще я фанат московского Спартака, хотя и испытываю смешанные чувства от того, что там происходит.
Иванов: а я абсолютно вне спорта и ничего о нем не знаю – ни про теннис, ни про баскетбол, ни про футбол. Романов: мне кажется, наше партнерство тоже тебя развивает. Как минимум, заставляет следить за собой – стричь брови, выщипывать волосы, немножко подумывать о шопинге. Вот я, например, шопоголик, особенно был раньше. Люблю шмотки, люблю их потом выбрасывать, понимая, что больше не буду их носить. И Вениамин немножко этим заразился, наверное, жена помогла.
Иванов: но это развитие спорное…
Романов: нет, на самом деле это больная история – надо научиться выбирать одежду, которая бы устраивала тебя вдолгую, сочеталась бы с твоим базовым гардеробом.

Иванов: это интервью должно вызывать ненависть у читателя?
Мы люди, которые пока никто. Мы в самом начале своей карьеры. Пытаемся что-то делать и лет через десять кем-то станем.  Сейчас мы довольно молодые и рано говорить о каких-то достижениях. В конце концов, Наполеон к тридцати годам полмира завоевал.


С каким бизнес-дуэтом вы бы себя сравнили?

Иванов: Дима любит нас сравнивать с дуэтом Джобс и Возняк – типа, он Джобс весь такой креативный. Но я хочу отметить, что Джобс был трудоголиком и не бросал все ради бани. Но с точки зрения внешности, - один худой, другой более плотный, один экстравагантный и уверенный, другой более трудолюбивый. Вроде бы Джобс это что-то более выигрышное, но в жизни Джобс уже умер, а Возняк остался и у него пару сотен миллионов долларов. Так что я готов к этой роли, по совокупности она меня устраивает. В связи с тем, что все интеллектуалы довольно скромные, нужен рядом какой-то хам, который будет резко принимать необоснованные решения, а ты потом будешь вытягивать всю схему с колен.

Романов: Но иначе у нас не было бы пяти ресторанов. На самом деле, все ключевые решения мы принимаем вместе, все обсуждаем и находим компромисс. Как это получается, мы пока не поняли, наверное, какая-то химия. Недавно мы проводили дегустацию. Мы уже как-то так откалибровались, что все дегустации проводим только вдвоем, третий всегда лишний. Получается очень крутая магия – надо только войти в поток, и у нас возникает решение в процессе штурма, иногда даже прикольное. Это очень круто.

Иванов: В целом, я больше отвечаю за финансы, аналитику и цифры. Дима за сервис и дизайн, он очень требовательный и это хорошо, в нашем бизнесе мягкость чаще всего ни к чему. Допустим, мы решили в Anchovy’s Club сделать стену синего цвета. Я нашел образ в интернете, и в этой стене есть такая потертость, будто обвалилась штукатурка. И Дима говорит, что надо ее сделать. Сделали, и я смотрю и думаю, что как будто бы это не классно. Но человек начинает красочно очень интеллектуально описывать, почем это нужно, и ты начинаешь думать, что может быть он и прав, ну что за синяя стена без фактуры, а тут будто добавляется какой-то изюм, который часто консервативное мышление оставить не позволяет.

Сами сказали, что третий всегда лишний – тем не менее, в ваших коллаборциях часто появляется кто-то третий. Откуда он появляется, как вы его выбираете и какую роль доверяете?

Они возникают в связи с различной степени необходимостью. В случае с Folk нам нужен был медийный стратегический партнер на этапе, когда мы еще ничего из себя не представляли и просто выходили в самостоятельное плавание – им стал Антон Пинский. Сейчас у нас новая коллаборция с Алексеем Буровым, и там уже совершенно другая схема, когда мы являемся продуктологами и визионерами, а Леша организует операционную деятельность, инвестиции и другую поддержку, пивная компетенция с его стороны – максимальный симбиоз. Ни в одной из наших коллабораций «третий» не участвует в продукте, в принципе не лезет в продуктовую часть.  Но в целом у нас нет задачи все время партнерства какие-то делать. В Padron у нас нет партнерств, есть два сильных шефа – концепт Адриан Кетгласс и бренд Евгений Цыганов, и это самостоятельный проект. На будущее у нас есть не бояться все делать сами.

Вы открыли три ресторана на Цветном – Folk, Amber, Anchovy’s Club. И вдруг решили открыть Padron на Страстном – верите, что и его сможете раскачать?

Иванов: С помещениями в Москве большая проблема. Все Патрики уже перенаселены, Никитская тоже перенагружена. И в поисках новой локации и нового вдохновения мы подумали, почему бы не взять место ровно посередине между Патриками и Цветным бульваром? И не сделать там проект, который, как нам кажется, мог бы привлечь к себе интерес даже в Свиблово. Потому что целостность самой концепции, привлеченная команда, дизайны, совмещение ресторана и спикизи-бара обеспечивают тебе успех, потому что и конструкция помещения, и окна, и возможность веранды в самом центре позволяют тебе это сделать.

Романов: хорошее помещение и как будто бы лучше проекта мы еще не делали.

Самая дорогая ошибка, которую вы совершали?

Иванов: Было две дорогие ошибки. Выбор дизайнера в одном из проектов – это стоило нам в общей сложности около 6 млн. Но самая дорогая – окна в Amber. Мы сначала купили за 4 млн одни окна, потом за миллион их поменяли и сейчас ставим еще за 4.


Романов: Ты иногда думаешь, что ты с какими-то ранее ничем не проявлявшими себя дизайнерами или не очень известными строителями вдруг сможешь сделать хорошо – вдруг у тебя такие помутнения бывают. И ты такой веришь, веришь, веришь, а потом понимаешь, что спасибо и пока. Мы уже два ресторана сделали практически с самостоятельным дизайном.


Иванов: Точнее, с дизайнерским бюро «ВеДи» - Вениамин и Дмитрий. Стартап в голове уже возник, никакой сумасшедший больше не придумает такое название для дизайнерского бюро.


Романов: Уже в трех ресторанах из четырех, которые мы построили, наши планировочные решения. В Folk, Padron и Anchovy’s Club все нарисовали мы буквально на бумажке. Это обычно так и происходит: мы встречаемся в каком-то ресторане, аккуратно выпиваем и начинаем рисовать, штормить, креативить. У меня даже есть фотография в телефоне, как это все было придумано.

Иванов: Недавно чуть не сделали вторую ошибку за 5 млн. Как-то раз в ресторане Padron мы решили оформить потолок и стены спикизи-бара национальной португальской плиткой азулежу. Она расписная, и на этой плитке содержался определенный сюжет производства портвейна. Дизайнеры вдохновились этой идеей, нашли какие-то прообразы в Португалии и решили немножко добавить пикантности. К сожалению, я вынужден признаться, что сам навел их н эту мысль, посетив галерею Уффицы во Флоренции и увидев там кучу портретов и картин, где каждый художник постарался запечатлеть себя или кого-то из членов своей семьи. И когда я поделился этой мыслью с дизайнерами, они решили, что нужно немножко добавить нас с Димой в сюжет. Но получилось не немножко, и на каждом лице, изображенном на плитке, которая стоит пять миллионов, изготавливалась три месяц и весит тонны три, что сильно усложняет процесс ее переноса на стены, было изображение наших лиц. Включая толстенького купидона с крылышками в виде банкнот. Причем это было не высокохудожественное исполнение, а скорее карикатурное. Добавляло пикантности, что сразу после того, как установили всю эту конструкцию, мы должны были показать ресторан нашему инвестору.  По иронии судьбы парковать автомобиль нужно было на заднем дворе, и первое, что он увидел бы, заходя в ресторан, - это стены прекрасного азулежу с изображением наших лиц. И если не знать этой предыстории, то единственное, о чем должен был подумать инвестор, что максимально молодые и тщеславные ублюдки решили усеять всю стену своими изображениями за его деньги.

Какую еще локацию хочется освоить?


Мы не скажем. (смеются)